Когда нужно обращаться к детскому психологу? Часть 2

7-9 лет – это важный период в жизни ребенка, так как происходит адаптация к новой социальной роли. Ребенок идет в школу, и его самооценка формируется за счет внешней оценки. То есть, так, как сказал учитель – кто молодец, а кто плохой – ребенок очень быстро это впитывает. На языке психологии это называется интериоризация, то есть, он принимает внешнюю оценку за оценку внутреннюю и начинает на этой основе формировать представление о себе. Очень часто оценка учителя идет вразрез с оценкой родительской, и тогда ребенок может столкнуться с конфликтом. Как правило, дети этого возраста еще не могут объяснить, с чем они имеют дело. Родитель может видеть какие-то странные проявления – ребенок плохо спит, начинает нерегулярно питаться, может быть, прибавляет в весе, может быть, уходит в какие-то (это сейчас наиболее часто) в какие-то такие формы поведения, когда ему не нужно общаться с другими. Скажем, компьютерные игры, или все время смотрит телевизор, ни с кем не разговаривает.

На самом деле, может быть просто ему сложно понять, кем он является. Он пытается как-то действительно сформировать вот этот вот образ себя, когда есть конфликт между родителями и учителем, в том, что ребенку сообщают о его идентичности. Также, конечно большой момент – это социализация, то есть общение со сверстниками, когда ребенку нужно занять какое-то место среди таких же, как он, и психолог может помочь в том, чтобы провести анализ и диагностику возможных сильных и слабых сторон ребенка.

Бывает так, что дети очень (как я уже сказала), они очень зависимы от оценки внешней. Услышав, что ребенок плохо себя ведет, что он плохо учится, он может решить, что он также не умеет общаться. Он станет закрытым, забитым, родители будут тревожиться, притом, что до этого ребенок мог быть совершенно иным. Очень важно вовремя увидеть подобные вещи, подобные сигналы и обратиться за помощью, потому что это в силах специалиста, указать родителю на те особенности ребенка, которые сейчас нуждаются в более пристальном внимании.

В возрасте 9 лет, и, наверное, с 9 до 12 отмечается такой спектр проблем, когда родители когда приходят, самое частое, что они говорят, что ребенок не хочет ничего делать, нет мотивации: ни к учебе, не хочет ходить на кружки, не хочет помогать по дому, ничего не делает. Как быть? Сложно сказать «как быть?» одним словом. Самая частая проблема состоит в том, что родители очень привыкли до этого возраста воспринимать ребенка как не равного партнера, а как того, о ком нужно заботиться. Гораздо проще ребенка одеть, подготовить к школе, приготовить ему завтрак, проверить у него уроки, чем предоставить ребенку время и ожидать, что он это сделает самостоятельно. Потому что у родителя тоже есть своя жизнь, у него мало времени, и его задача как-то ускорить этот процесс.

К возрасту 9 лет происходит такой очень важный переломный момент именно в формировании самооценки, когда уже недостаточно внешнего мнения о том, хороший ребенок или плохой, самостоятельный он или нет, компетентный или нет, ребенку нужно базировать эту свою самооценку на реальных действиях. То есть, если он что-то сделал, он чувствует себя хорошо. Если он не сделал ничего, то, соответственно, ему не на что опираться в понимании того, каким он является. Очень важно родителю вовремя отпустить и предоставить ребенку побольше ответственности.

Я бы сказала, что в 9-12 лет секрет состоит именно в том, чтобы ребенку предоставить как можно больше шансов самостоятельно выстраивать график своей жизни, самостоятельно распоряжаться временем. Возможно, распоряжаться карманными деньгами. Чем меньше будет контроля на этом этапе жизни, тем меньше проблем будет в классический подростковый период от 13 до 16. Вопрос в том, что родители обращаются чаще всего не потому, что ребенка что-то беспокоит, потому что что-то беспокоит родителя. Например, к возрасту 14-15 дети сами часто являются инициаторами похода к психологу. Ну, прежде всего, это где-то даже можно сказать, модно. Потому что в фильмах герои часто обращаются к психотерапевту, анализируют собственную жизнь, и подростку очень льстит это внимание. Безусловно, анализ собственной личности – это то, чему подросток посвящает большую часть времени. Стояние перед зеркалом, эксперименты с одеждой, все является частью того, что ребенок пытается (уже, наверное, не ребенок, а молодой взрослый) начинать понимать, чем он является и за счет чего он формирует вот эту собственную идентичность.

Если ребенок приходит к психологу в этом возрасте, скажем, с 13 до 15, то речь идет чаще всего о том, к чему стремиться, что в жизни является важным, кто является авторитетом, кого слушать, а кого нет. Родители часто обращают внимание на то, что в возрасте 15-17 лет ребенок кардинально меняется, его как будто бы не могут узнать, он может начинать получать плохие оценки, он может переставать общаться с теми, с кем он дружил с самого детства. Конечно, могут быть конфликты с родителями. Эта такая попытка эмансипации. Попытка отделиться от взрослых, попытка стать самостоятельным. Опять-таки, на мой личный взгляд, чем больше родитель понимает, и чем больше родитель позволяет отделяться от себя в безопасных пределах, тем меньше такого яркого протестного поведения он в итоге будет получать. Скажем, зеленые волосы, пирсинг, татуировки – это такие яркие моменты протеста, когда тинэйджер понимает, что другим способом он не может воздействовать. Ему уже надо кричать о том, что он другой, не такой как родитель. Если родитель это принимает изначально, то таких ярких моментов, наверное, не будет. Но это вовсе не значит, что татуировки и пирсинг – это плохо, это просто попытка показать свою идентичность именно внешне. Потому что внутренне возможно чего-то не хватает.

Дети очень часто начинают принадлежать каким-то субкультурам. Они очень часто отдают предпочтение именно внешней символике, потому что внутри пока еще может быть не сформирован тот самый стержень, который родители очень часто хотят передать. Конечно, как родителю, каждому хочется, чтобы ребенок был похож на него. Осознанно это или нет, но, тем не менее, родители транслируют собственные взгляды, собственные ценности, и ребенок в этом возрасте начинает задавать вопросы – а так ли это, так ли это для него. И расхождение во мнениях, наверное, наиболее частая проблема, с которой приходят родители и подростки в возрасте 15-17 лет.

Подводя итог, хотелось бы в двух словах сказать о методах диагностики, которая применяется в психологической работе с детьми. У родителей часто возникает ощущение, что обращение к психологу – это как расписаться в собственной некомпетентности, как родителя. На самом же деле, с точностью до наоборот. Если родитель обращается за квалифицированной помощью, с каким-то вопросом, не пытается читать на форумах, как делают другие, а именно подходит к вопросу индивидуально, то гораздо больше шансов решить проблему своевременно и избежать ее усугубления.

К методикам работы чаще всего относятся игровые методы. Это проективные методики, скажем, рисовательные тесты или методики игротерапии. Дети очень часто проецируют все, что происходит с ними в жизни на собственную игру. Родитель, если замечает, что ребенок играет во что-то такое тревожное – скажем, одна кукла обижает всех других – то родители часто хотят уйти от этого, сказать «да нет, она всех любит, она никого не обижает, все хорошо», совершенно не понимая, что ребенок таким образом репетирует какой-то социальный контекст. Возможно, он имеет дело с агрессией в детском саду, и хочет проиграть разные роли, будучи как жертвой, так и агрессором. Очень важно предоставить ребенку такую возможность именно в игре. Создание вот этого игрового контекста, в котором ребенок может реализовать собственные потребности, и является задачей психолога. Дома это сделать практически невозможно, потому что родитель часто просто не имеет представления о том, с чем имеет дело ребенок. Психолог, путем беседы с родителем, путем предоставления ребенку сначала свободной игры, - то есть, инициатива полностью на ребенке изначально и психолог следует за ним – затем, получив эту информацию необходимую, для того чтобы выстроить игровую терапию, психолог начинает предлагать ребенку разные роли, и позволяет ему пережить в безопасной ситуации психологического консультирования то, что ему возможно не хватает в реальной жизни.

Я могу привести пример из практики. Девочка 5 лет показывала такие достаточно яркие симптомы, причем
физиологического характера, связанные с расставанием с мамой. Мама совершенно не знала, что с этим делать. Первая гипотеза – уходить, пока ребенок не видит. Чтобы ребенок спокойно-мирно спал, а затем уже обнаруживал отсутствие мамы. Путем длительной работы мы пришли к тому, что ребенку необходима предсказуемость. Чем чаще мама делает привычным образом, не давая ребенку информации о том, что сейчас происходит, тем выше тревожность. Мы пришли к той стратегии, благодаря которой у ребенка снизилась эта тревожность, ребенок знает во сколько мама уходит, во сколько она возвращается. Есть понимание, что ей можно позвонить, и что она всегда в доступе. Нет этого страшного исчезновения мамы, и, соответственно, сон перестал быть тревожным, поскольку ребенок прекрасно знает, что будет дальше. Учитывая возраст, 5 лет, невозможно спросить ребенка «что тебя тревожит, что тебя беспокоит, почему ты плохо спишь, почему у тебя такие симптомы». Мы просто проигрывали ситуацию, когда зайка уходит из дома, и ребенок очень ярко показывал в игре именно то, что его тревожит. Путем предоставления ребенку возможности поиграть за этого уходящего зайку, мы получаем ровно те стратегии, которые потом предлагаем маме. Если ребенок от лица вот этого уходящего начинает говорить «я тебя люблю, я скоро вернусь», и потом на следующий день мама это проговаривает ребенку, то мы, пусть не сразу, но через какое-то время видим снижение данных симптомов и налаживание диалога в паре «родитель-ребенок».

Дата публикации: 08.02.16